Вместо юбилейных речей (20 лет назад взорвался реактор на АЭС)

http://obozrevatel.com/news/2006/4/26/109099.htm#add

 

Утром, после первого урока пришёл фарцовщик Лёва. Он был старше на несколько лет и не учился в школе, но имел "интерес" и мы сгрудились возле него, ожидая увидеть новую пластинку "АС/DC" или блок японских "TDK". Но Лёва, сильно разочаровав, вытащил из нагрудного кармана краснокожий паспорт и авиабилет:
- Звонил друг, сегодня ночью на ЧАЭС произошёл взрыв, под Иванковым авиация сбрасывает какие-то раскрытые мешки, что бы остановить радиацию. Валите, кто может. Прямо сейчас.
Это звучало, как голливудский фильм, которого мы ещё не видели. Взрывы, БТРы, рассекающие толпы беженцев, бредущих пешком по дороге, р а д и а ц и я . . .
Ночью на севере небо зловеще мигало багрово-красным. Метеопушки расстреливали надвигающуюся Тучу.

Кажется, «туча» - уменьшительное от древнетатарского «тумен» - военная единица Орды, примерно 10 000 человек. Тёмное, аморфное, очень злое Нечто, несущее смерть просто потому, что оно пришло. С Тучей нельзя договориться.
Наверное, тогда третий по величине город атеистической Империи начал молиться. Не красным вождям – те предали в первый же день. Три миллиона человек смотрели на мигающее кровью небо и звали то ли сына назаретского плотника, то ли Перуна, утопленного Владимиром без двух тысячу лет назад. Не знаю, кто уж из этих двух услышал. Может, Спаситель. А может, не спасённый им в 988 году в волнах Днепра языческий идол, скрывшийся от Крестителя, грозно высматривающего со своей Горки.
Скорее всего, это был уцелевший десять веков тому Стрибог, запрятавшийся от византийцев в кронах киевских каштанов…
Утром подул Ветер.
Он дул на север, отгоняя прочь стронциевый тумен. Ветер был слаб против такой силы, но он дул и дул и белорусы, которых было намного меньше и которые не могли принести Стрибогу столько жертвенных телят, как киевляне, покорно ждали своей участи. Наверное, это белорусские слёзы заставляли Чернобыль ещё много лет приносить телят в жертву Стрибогу. Телят было мало, поэтому Чернобыль рождал их с двумя головами, чтобы обмануть бога. Но это было потом…
1 мая вожди решили позвать на помощь своих богов. Они выгнали на улицы десятки тысяч киевлян, раздали каждому штуку алой ткани и заставили призывно махать ею над головой. Шаманы, запрятавшись в репродукторах, пели героические песни, которые, по их мнению, должны были отпугнуть Тумен.
Вождям было всё равно, что люди будут глотать радиоактивную пыль, ходить между зараженных каштанов и тысяч автомобилей, резиной покрышек притягивавших в тот день более, чем по миллирентгену каждый час. Через шесть дней (24 часа х 6 суток х 1,1 млрнтг/час) стартовала Велогонка Мира и ему, Миру, нужно было показать, что в Киеве безопасно, что Киев не заперся в квартирах, в страхе в майскую жару задраив все окна и двери.
А город был уже полон беженцев. Они начали прибывать уже в первый день после взрыва. Растерянные, ещё не до конца испуганные, многие бежали пешком всю ночь, изредка прижимаясь к обочине и пропуская движущиеся на север военные грузовики.
Они ещё не знали, что назад не вернутся. Человек выбежал ночью из дома, бежал по шоссе, перепрыгивая через брошенные кем-то обессиленным сумки со скарбом и одежду. Молча, без крика, под топот сотен пар ног.
Дальний знакомый, двухметровый студент Института физкультуры, гостивший на выходные у деда, быстро поняв, что произошло, натянул кроссовки и бросился к двери. Потом посмотрел на дряхлого старика, замялся и сказал: «Дед, ты всё равно старый. А я жить хочу». И побежал… Снится ему его старый дед? Что думал он, уже через пять лет «крышуя» других стариков, продававших сигареты на Республиканском стадионе, превращенном рэкетирами Авдышева и Солохи в самую большую и грязную толкучку страны? Я иногда вижу его по телевизору. Он отпустил волосы, сменил китайский «Адидас» на Армани из ягнячьей шерсти. Официально – он владелец одного из фешенебельных клубов, убитого два года назад в тюрьме Солохи-старшего.

А город начал смывать грязь.
Может быть, грязь того студента, может грязь вождей. Почём знать?
Улицы и площади покрылись решётками из тонких труб, заливавших всё вокруг водой. Вода журчала и собиралась в большие лужи, было мокро и сыро, но вода смывала Смерть.
Киевляне просыпались и засыпали под это мерное журчание, прыгали по мокрому асфальту и шли домой смотреть программу «Время». Ровно в 21:00 по телевизору начинали говорить о Чернобыле. Сначала выступали несколько растерянные, но всё ещё важные вожди в строгих костюмах, потом придворные шуты в белых халатах и шапочках без бубенчиков, потом «простые люди» с улицы. Вот тогда-то и становилось страшно. Потому что «улицы» были московскими. Мы все, все 270 миллионов, летели в одном паровозе, всё ещё не нашедшем свою остановку. И у вождей было предостаточно «простых людей» в киевском вагоне, но тележурналисты показывали только москвичей. Это означало только одно – ситуация настолько страшная, что даже среди трёх миллионов невозможно было выбрать 3-4 «простых человека». За первый месяц "Время" ни разу не показало интервью с Киева.

6 мая штурмовая авиация нанесла удар. Грозовые тучи, проходившие чуть в стороне и на большой высоте, не выдержав атаки, разрыдались над городом. Утром приехала Велогонка и люди, вздохнув, снова пошли на улицу за своей дозой миллирентгенов.
Из Центра приходил один и тот же идиотский приказ: «Не допустить паники!» Головы местных вождей, князьков и шаманов, пытавшихся сбежать из города, сыпались, как одежда и обувь с людей, остановленных на КПП монстрами с буро-зелёной кожей, толстыми бахилами-лапами и стеклянными глазами с хоботом вместо лица. У монстров были коричневые ящички через плечо и шаманские, загнутые на концах, жезлы, чуднО стрекотавшие, когда монстры, отгоняя злых радиоактивных духов, проводили ими по беженцам. Если жезл стрекотал громко и визгливо, буро-зелёный монстр требовал отдать обувь или, реже, одежду злому духу. Если стрекотало в волосах, их не остригали, а просто мыли дешевым жидким мылом. Этим же мылом были вымыты десятки километров асфальта и бетона на подъездах к городу. Края шоссе утопали в нескончаемых хлопьях мыльной пены.

Наконец-то вожди отдали приказ об эвакуации детей. Большинство просто взрослых к тому времени уже сбежало из города. Остались только взрослые-родители. Вожди, выполняя приказ Центра, держали детей в заложниках, строго-настрого пригрозив оставить на второй год всякого, кто покинет школу до начала каникул. Как ни странно, но тогда этого ещё боялись больше, чем стрекочущих жезлов. Да и сами жезлы были только у монстров, «простым людям» раздавали маленькие стальные трубочки. Если посмотреть в трубочку на солнце, можно увидеть мелкие деления, как в объективе снайпера, только вместо прицела – тонкая стрелка, замершая на 2,5. Людям говорили, что если стрелка уйдёт вправо, значит, пришла Туча. Но стрелка не уходила ни влево, ни вправо. Если бы у нас был микроскоп, мы бы, наверное, прочитали на стрелке микронадпись золотом по кумачу: «Без паники!» А жезлы монстров всё стрекотали, не смотря на то, что наши трубки успокаивающе убаюкивали: « 2,5…2,5…2,5…»

 

Оказалось, что я не ребёнок Эвакуации подлежали дети до 14 лет. Мне было 14 с половиной. Я не мог, как взрослые, купить за десятикратную цену билет на поезд и уехать на спасительный юг. И мне не было места в автобусах с треугольником, в центре которого были нарисованы маленькие бегущие человечки. Завуч строго ежедневно проверял списки посещения, угрожая страшной карой тому, кто вздумает бежать от экзаменов. Ослушавшемуся грозил самолично отрезать 364 дня жизни. Одну четырнадцатую… Это было ужасно много. Мы боялись. За полгода, что я уже не был «ребёнком», я ещё не научился не бояться взрослых. Да и как не бояться самого Завуча???
Медики говорят, что самый опасный период был первые десять дней. И что те, кто остался, скорее всего умрут от рака щитовидки. А как же мальчик из Назарета? А Перун и Стрибог? Да, им тоже кто-то нужен. Ну, пусть возьмут мародёров, грузовиками грабивших в то лето квартиры. Студента, предавшего родного деда. Вождей, заставивших нас глотать стронций и дейтерий на праздниках и чемпионатах и набивших карманы выручкой от ЧАЭСной электроэнергии, которая на 80% шла в СЭВ. СЭСников, подаривших нам снайперские прицелы 2,5. Диктора ЦТ.
Почему они требуют облысевших детей, пожарников, солдат, чья историческая миссия длилась всего несколько секунд, которые молодой ефрейтор бежал до бронедвери в развалинах 4-го реактора? Возле двери лежала обыкновенная кувалда, ефрейтор бил два раза по задвижке, бросал кувалду и убегал. Больше задерживаться нельзя. Иначе выхаркаешь всего себя наружу, оставив только оболочку из кожи и х/б прямо на обломках реактора. А если бежать быстро, то ещё удастся прожить года два.

Нас отпустили только в конце июня. Цены на море в тот год взлетели неимоверно. Толстозадая мадам, осторожно, стараясь не подхватить от нас чуму, двумя пальцами взяла взятку и поселила в сыром номере сталинского санатория. В этом городе было много построек сталинской эпохи. Даже назывался он Жданов. В честь того самого Жданова, который, руководя блокадным Ленинградом, одновременно страдал от ожирения. Тогда, в Жданове-городе мне приходилось часто ловить на себе брезгливо-любопытные взгляды ожиревших обывателей, дававших умные советы «покрасить радиацию», чтобы её издалека было видно или купаться в той части моря, где зараженная нашими телами вода не будет так опасна для аборигенов. Азовское море очень мелкое и потому тёплое. Ждановцы гордятся «самым тёплым» советским морем
В 1984, за два года до взрыва, мы, глупые мальчишки, отдыхавшие на базе под Чернобылем, переплыли на другой берег Припяти, разгороженной дамбами, взобрались на песчаную гору и увидели поразительно красивое зрелище. Почти море, чуть не достающее до горизонта. Оно нависало над Припятью, протекавшей метрами шестью ниже и вокруг не было ни души. Там, внизу, была Припять, красивые обрывы, поросшие сосновым лесом, зелёные берега, лодочники, куняющие над поплавками, солдаты из ближайшей части, полураздетые и блаженно загорающие на травке. А наверху был песок и вода. И было что-то одновременно зловещее и великое в этом море, гнавшем легкую волну к безлюдному берегу, возвышающемуся над живым миром. Далеко, где-то на кромке моря, серел 4-й блок ЧАЭС. Это для его реактора были насыпаны дамбы, это его вспыльчивый и раскалённый нрав должно было остужать припятское море.
Мы зашли в воду. За 4 км от реактора оно было тёплое, как недавно забытый чай. Не знаю, может 30 градусов, может, больше. В Азове было лишь 22.
Там, в полутора часах от Жданова, в пионерском лагере мы нашли моего младшего братишку. Он с радостью сообщил нам, что по последним данным радиационный фон в Киеве поднялся и их школа останется на море до конца каникул. Да, лучше ему не возвращаться. За полторы тысячи лет Мать городов русских видела татаро-монгольские набеги, когда глупые кочевники сдирали медные, сияющие пластины с куполов церквей, принимая их за золото, царей, гетьманов, батек, вождей, угонявших мужчин на очередную «самую важную» войну, немцев и подпольщиков, совместными усилиями сделавших в центре Киева мёртвую зону из щебня, но это был первый раз, когда из города ушли дети.
Громадный, раскинувшийся на двух берегах древней реки, Мёртвый Город. Город, в котором не слышно ни детского смеха, ни плача. Только журчание воды из тысяч труб.
Я видел. Видел и потом, в июле, когда опять же, через брата, вернее, через преподавателей узнал, что Чехословакия согласилась принять киевских детей. Один лагерь под Братиславой принимал комсомольцев и с каждой школы посылали по 5 человек старшеклассников. Хотя директор и распорядился, что посылать будут только отличников, но в том году никого не возможно было найти и я, с моими тремя четвёрками в табеле был признан условно-годным к поездке. Рано утром на оказионном стареньком «москвиче» я уехал в Киев. А через три дня уже сидел в поезде Москва-Берлин, мерно катящем в Братиславу.

 

Кстати, если кто не читал еще:

АНДРОПОВ ПРЕДУПРЕЖДАЛ ЦК КПСС О ЧЕРНОБЫЛЕ ЗА СЕМЬ ЛЕТ ДО ТРАГЕДИИ

 

Прошу прощения за некропост. Я это писал к 20-летию Чернобыльской катастрофы.

 

Спасибо...

 

страшно читать... мы тоже на майских праздниках лежали на пляже не так уж далеко от места...